– Nem tudom.
– Не знаешь? – Szabolcs растерянно опустился на стул. – Куды ты пойдёшь? На что жить будешь?
– У меня есть работа. Сниму комнату или маленькую квартиру. Как-нибудь устроюсь.
– На одну зарплату? – он скривился. – Ты совсем не представляешь, сколько сейчас всё стоит.
– Я уже посчитала, – спокойно ответила Éva. – На первое время хватит. Потом, если понадобится, найду подработку.
Szabolcs нервно постучал пальцами по столу:
– А документы? Квартира, дача, машина… Ты понимаешь, какой это будет геморрой? Суд, раздел имущества, нервы…
– Уже понимаю, – Éva кивнула. – Сегодня была у юриста. И в суд тоже сходила.
Он уставился на неё, как на сумасшедшую:
– Ты… уже подала заявление?
– Да. Оплатила госпошлину, всё как положено.
– Éva, ты себе приговор подписала! – голос сорвался. – Ты хоть представляешь, как родители отреагируют? Мать инфаркт схватит!
– Ничего с ней не будет, – отрезала она. – Ты же сам говорил: «Она у нас как танк, всё переживёт».
– Но это же… семья! Пятнадцать лет вместе!
– Семья, в которой муж молчит, когда жену называют обузой, – медленно произнесла Éva. – Такая семья мне не нужна.
Он вскочил, заходил по кухне:
– Так, стоп. Давай по-нормальному. Ты отзовёшь заявление, мы спокойно всё обсудим, без истерик. Я поговорю с мамой, поставлю её на место, если надо.
– Не надо её никуда «ставить», уже поздно, – она устало вздохнула. – Ты должен был сделать это тогда, а не сейчас, когда я вещи собираю.
– Но ведь можно всё вернуть! – он почти застонал. – Мы же не чужие люди!
– А кто мы? – Éva посмотрела на него пристально. – Ты мне кто, Szabolcs? Муж, который будет рядом, когда трудно? Или сын, который вечно оглядывается на маму с папой?
Он остановился, не найдя ответа.
– Я… я запутался, – выдохнул он. – Всё слишком быстро.
– Ничего не быстро, – спокойно поправила его Éva. – Пятнадцать лет – это не быстро. Это очень долго. Просто я наконец перестала ждать чуда.
В коридоре тихо тикали часы. В кухне пахло остывшим borscs-sal és fekete teával.
– Может, поживёшь пока у подруги? – неуверенно предложил он. – Остынешь, подумаешь… А потом решим.
– Спасибо за щедрость, – иронично усмехнулась Éva. – Но я взрослая женщина. Сама решу, где мне жить.
– Я не хочу разводиться! – почти выкрикнул Szabolcs. – Я… я привык к тебе. Ты же знаешь, я без тебя… как без рук.
– Вот именно, «привык», – перебила она. – А любишь ли – так и не смог толком ответить.
Он бессильно опустился на стул:
– Ну люблю я тебя… По-своему, может, криво, но люблю. Разве этого мало?
– Мало, – Éva встала и аккуратно сложила заявление обратно в папку. – Мне нужно, чтобы меня уважали. Чтобы со мной считались. Чтобы за меня заступались, когда надо. А не прятались за мамину юбку.
– Éva… – он потянулся к её руке, но она отдёрнула.
– Завтра начну искать комнату, – сказала она, словно сама себе. – Пока суд да дело, надо будет решать, куда съезжать.
– Останься хотя бы на время, – тихо попросил он. – Пока… пока всё не уладится.
– Ничего уже не «уладится», Szabolcs, – мягко, но твёрдо произнесла Éva. – Просто примись за мысль, что так будет дальше. Без меня.
Он закрыл лицо ладонями. Она допила остывший чай, поставила кружку в раковину и вышла из кухни, не оглянувшись.